Российские СМИ должны взять на себя часть ответственности за безопасность государства в период боевых действий.

В мае сего года Президентом России был подписан Указ, согласно которому потери вооруженных сил РФ, понесенные во время проведения специальных операций в мирное время, стали секретной информацией, публикация которой государственными органами официально запрещена. Ранее гостайной считались только сведения о потерях личного состава во время военных действий. Шаг, безусловно, оправданный и рациональный. Во-первых, потому, что избежать двусмысленностей в трактовке тех или иных военно-политических событий. Например – участие России в событиях в Сирии — это ситуация мирного или военного времени? Теперь над этим голову ломать не надо – в любом случае информация о потерях разглашению не подлежит. Во-вторых, такое ограничение позволяет лишить военного противника важных для него сведений, и в-третьих минимизирует угрозу возникновения брожения в обществе на этой почве.

Однако прошедшее со времени внедрения данного новшества время показало, что, применительно к задаче поддержания спокойствия в обществе данное решение оказалось не до конца продуманным. В то время, как официальные инстанции были лишены права публиковать любые сведения о военных потерях, средства массовой информации, которых этот запрет не коснулся, продолжили упражняться в раздувании всякоразных сенсаций на данную тему. Более того — молчание госорганов обеспечило СМИ фактически информационную монополию и они получили возможность произвольно манипулировать данными такого рода в соответствии со своей политической ориентацией.

И это очень прискорбный факт для государства российского, особенно с учетом того, что значительная, если не подавляющая часть местных СМИ не только не отождествляет себя с этим государством, но и прямо состоит с ним в контрах.

Не случайно именно либерально-прозападная пресса первой уловила благоприятную конъюнктуру и принялась окучивать данную тему с понятным энтузиазмом.

Одно за другим посыпались сенсационные «разоблачения» российских военных потерь, в частности – в Сирии. Сначала спецжурналист О.Кашин прямо с потолка срисовал уничтожение в Сирии трех российских самолетов, причем с видом знатока уточнил, что речь идет о двух Су-34 и одном Ту-22М3.

Наглое вранье со ссылкой на неназванный источник в Минобороны (еще один псевдодемократический закон, который разрешает журналисту ни при каких обстоятельствах не раскрывать источник своей информации) облетело практически весь интернет, и припоздавшее опровержение Минобороны уже не сыграло никакой роли.

Затем последовала подача «всезнающего» агентства «Рейтер», которое с плохо скрываемым удовлетворением сообщило о том, что счет русским потерям в Сирии, наконец-то, открыт. Якобы местные боевики подвергли обстрелу позиции российских войск под Латакией, в результате чего среди военнослужащих ВС РФ имеются потери. Минобороны опровергло эту «новость», разъяснив, что не все русские в Сирии являются российскими военными и имеют отношение к проводимой там операции ВКС. Однако, несмотря на опровержение, спекуляции на эту тему продолжились и даже обросли новыми удручающими подробностями.

И вот, наконец, история с гибелью (самоубийством) российского контрактника в Латакии. Первыми об этом сообщили опять же не связанные никакими формальными обязательствами СМИ, а официальные инстанции сначала привычно ссылались на отсутствие информации, а потом Минобороны вдруг признало, что да — действительно такой печальный случай имел место. Но это, мол, была не боевая потеря, а самоубийство на личной почве. Юридически именно это обстоятельство избавило военных от вполне обоснованного обвинения в нарушении закона, который прямо запрещает им публикацию боевых потерь.

Но настырная пресса тут же принялась раскручивать эту «жареную» тему дальше, намекая на то, что военные «как всегда врут» и потеря все-таки боевая. Но если она, таки да – боевая, то Минобороны по определению лишено возможности ее официально признавать. Соответственно, злокозненная медийная машина будет и дальше тарахтеть о наших бедных «цинковых мальчиках» в Сирии, которых, наверняка — уже многие сотни и ссылаться при этом, как на важное доказательство — на «красноречивое молчание» или «неубедительные оправдания» военного ведомства. О каком общественном спокойствии и исключении факторов дестабилизации социально-политической ситуации в России можно говорить в таких условиях решительно непонятно! Наоборот — получается, что по факту созданы самые благоприятные условия для беспрепятственного раздувания самых панических и провокационных слухов.

Как же быть в такой ситуации? Самое неправильное, что могут сделать сейчас власти, это уступить психологическому давлению недружественных СМИ и отменить решение президента о засекречивании военных потерь в мирное время. Делать это категорически не следует. Во-первых потому, что вообще никогда нельзя идти на поводу у явных провокаторов. А во-вторых — никакого «навара» власть от этого все равно не получит, поскольку обнаглевшие от вседозволенности писарчуки начнут тут же обвинять ее в подтасовке фактов, предоставлении искаженных данных и т.д., чем еще больше разожгут ситуацию.

Так что же тогда делать? Очевидно, что необходимо проявить последовательность и довести начатое до логического завершения. И если первый шаг в этом направлении касался исключительно информации государственных органов, то второй должен затронуть и деятельность общественных структур, в том числе СМИ. В конце концов – почему они должны нести меньшую ответственность за судьбы России, чем люди, состоящие на государственной службе? Где в этом логика? В конце концов, согласно конституции РФ перед законом должны быть все равны, а не так, как сейчас – одним всё запрещено, а другим всё можно.

Соответственно, в законодательство РФ должны быть введены юридические нормы, касающиеся ограничения свободы информации в мирное время в связи с проведением Вооруженными силами РФ специальных операций. Необходимо усовершенствовать действующую нормативную базу применительно к ведению страной боевых действий в том формате, который сейчас имеет место в Сирии.

Война, в принципе — не самое подходящее время для ничем не ограниченной болтовни в прессе. И в наложении властями определенных ограничений нет абсолютно ничего антидемократического. Мировой опыт не знает ни одного исключения из общего правила, согласно которому военные усилия государства в период боевых действий не подлежат публичному обсуждению. А действия журналистов в подобных условиях строго регламентированы. Соответствующие процедуры, например, в странах Запада, действуют на протяжении десятков лет.

Могу сослаться в этом плане и на свой личный опыт. Во время корреспондентской поездки на американскую военную базу «Bondsteel» в Косово в 2003 году нас сопровождал пресс-офицер из местной натовской штаб-квартиры. Главной задачей которого было не столько помогать нам в работе, сколько следить за тем, чтобы мы общались не с кем попало, но только со специально назначенными и наверняка проинструктированными лицами. Вплоть до того, что мои попытки просто заговорить с проходившим мимо американским и солдатом были мгновенно пресечены, как «нарушение условий сотрудничества». Вот так!

Так что бояться российским властям ничего не надо. Все что идет на пользу стране в данных обстоятельствах должно делаться без колебаний. Как только соответствующие нормативные изменения будут приняты и у государства появится юридический инструмент для привлечения к ответственности неугомонных и безответственных писак, можно не сомневаться, что провокационная кампания в так называемых «демократических СМИ» резко пойдет на убыль и попытки дестабилизации ситуации в стране на этой площадке быстро сойдут на нет.

Если же этого не сделать, то недавно принятые правительственные решения об ограничении официальной информации по потерям в так называемое «мирное время» окажутся, по сути контрпродуктивными и в действительности будут лить воду на мельницу именно на интересы тех антироссийских сил, против которых они и были формально введены. Чего, разумеется, допускать никак нельзя.

События независимой России

ВРЕМЯ «ФИЛЬТРОВАТЬ БАЗАР»