Ополченцы с автоматами, следы обстрелов и пожаров, разгромленная женская колония — такой увидел Луганщину Александр Чаленко, обозреватель МИА «Россия сегодня». А еще встретился с ополченцами и побывал в городе Алчевск, который разбомбили не сильно, но света там нет.'

В Алчевск, город в Луганской области, мы выехали из Ростова-на-Дону. Потом КПП «Гуково», и вот уже Луганщина. То, что здесь идет война, понимаешь сразу. Ополченцы с автоматами, следы обстрелов и пожаров, разгромленная женская колония. Неподалеку сейчас идет эксгумация тел погибших.

Едем втроем, со мной — еще бывший киевский, а теперь ростовский журналист и волонтер бригады Алексея Мозгового с позывным «Евгэн». Дороги разбиты. Ездить лучше до наступления темноты: говорят, здесь ночами действуют украинские диверсионные группы. Но и днем от дороги отходить не рекомендуется: можно нарваться на растяжку. Вот путепровод, у которого взорвана одна из опор, и он, упав, почти перекрыл проезжую часть. Водители пролетают это место на максимальной скорости — вдруг обрушится совсем.

Разбитую технику с дорог уже убрали, за все время мы встретили только один подбитый танк, уже покрывшийся ржавчиной. Много блок-постов, здесь стоят в основном бывшие шахтеры. На одном из блок-постов разговариваем с его начальником, молодым, интеллигентным, гладко выбритым парнем в очках. Оказалось, тоже бывший проходчик на шахте. А теперь — ополченец с позывным «профессор».

На въезде в Алчевск есть работающие уличные фонари, но в самом городе темно. Неполадки на высоковольтной линии передач: то ли повредили при обстреле, то ли что-то сломалось. Единственный источник света — фары проезжающих автомобилей. Света нет 2-й день подряд, до этого все было нормально. Как пояснил наш проводник, Алчевск пострадал от обстрелов украинской артиллерии не так сильно, как другие города ЛНР. Городская инфраструктура не уничтожена. В городе, в общем-то, тихо. Только слышно артиллерийское эхо.

Штаб бригады «Призрак»

В штаб Мозгового прибываем затемно. На входе нас встречает «советский кореец» в пуштунской шапке-берете, с арафаткой на шее и автоматом в руках. Он родом из Душанбе. Сейчас приехал поддержать Новороссию.

Бойцы, охраняющие штаб, просят нас оставить мобильные телефоны. Поднимаемся на 2-й этаж. В темном холле — несколько бойцов с автоматами. На стене — карта, где западная и центральная часть страны выкрашена зеленым и обозначена как Украина, а юго-восток — красным. Надпись — Новороссия. Рядом с картой — красное знамя бригады «Призрак» и православная икона.

Кстати, Алексей Мозговой считает, что нет ЛНР и ДНР. По его мнению, существовать должна «единая и неделимая Новороссия». Сейчас его нет на месте — ночами объезжает позиции. Беседуем с начштаба, Юрием Шевченко.

Ему давно за сорок, среднего роста, худощавый, седоватый, коротко стриженый. Смотрит чуть исподлобья, сурово. Но настроен дружелюбно. Небольшой кабинет делит с начальником строевой части, у каждого по компьютеру.

На одной стене — подробная карта ЛНР с зоной ответственности бригады: флажками одного цвета обозначены населенные пункты, занятые украинской армией, флажками другого цвета — бригадой «Призрак». На противоположной стене репродукция знаменитого замка Нойшванштайн, выстроенного в XIX веке по заказу баварского короля Людвига II. На картине фломастером выведено: «2015 год. Штаб бригады «Призрак» в Альпах».

Начштаба

Шевченко угощает кофе и неторопливо рассказывает о себе. Гражданин России, был подполковником, служил в морском порту. Обожает Донецк, часто там бывал в довоенное время, приезжал на матчи «Шахтера» и хоккейного «Донбасса».

Остаться равнодушным к событиям на Украине он не смог, 1 июля подал рапорт об отставке, а 15 июля уже уехал к Мозговому. Объясняет: «Каждый сам для себя решает, как ему бороться: один сидит дома и борется какими-то своими методами, а другой едет сюда. На войну. Просто надоело смотреть на то, как людей убивают».

Почему именно к Мозговому? «Алексей Борисович умеет как-то так формулировать мысли многих… Мы с ним родственные души в том плане, что он говорит то, о чем я сам думаю. Вот поэтому я к нему и приехал».

Должность начштаба Юрий Шевченко занимает с августа. До этого налаживал работу нескольких подразделений. По второму образованию он управленец, опыт пригодился.

«Мне сейчас звонят из России. Спрашивают: как к вам попасть? Сразу начинают какие-то посты себе выпрашивать. Или, например, люди из Николаева звонят, или из Херсона, и говорят: мы не можем прорваться. А многие доезжают оттуда. Я думаю так: захочешь — найдешь тысячу способов, не захочешь — найдешь тысячу отговорок».

Национальный вопрос

Отец Юрия — украинец, мама из России. Себя он считает русским. Говорит, что мы все тут русские. И воюем за русскую землю. С возмущением вспоминает увиденный как-то телесюжет, где журналист из Черновцов сказал: мы, коренное население Украины… «Какое коренное население! Пусть пойдет историю выучит для начала. Узнает, когда Буковина к СССР была присоединена. Знаете, я тут общался с одним украинским пленным. Так я его одним своим вопросом в ступор загнал. Мы посмотрели на его страничку в социальных сетях, у него там все в жовто-блакитных флагах, «Украина понад усе». Я ему говорю: «У меня самая распространенная украинская фамилия — Шевченко». А у этого пленного фамилия какая-то даже не русская, а мордовская, на «-ин». Я ему: «Так вот, по вашей идеологии, ты передо мной, человеком с такой фамилией, должен на коленях стоять, потому что я выше тебя». Он опешил от этого.
Еще беседую как-то с пленными. Спрашиваю у одного: в твоем подразделении люди о чем говорят? Отвечает: говорят, что донецкие совсем «оборзели», поэтому надо ставить их на место.
Вы знаете, на передовую в основном они бросают днепропетровских, харьковских, дончан. Их не жалко. Ситуация напоминает времена Великой Отечественной, как немцы использовали полицаев, набирая местных. А тем надо было любыми способами выслужиться. Некоторые выслуживаются и сейчас. Одному нашему парню перебили молотком все пальцы. И сделали это харьковчане. Просто они хотели выслужиться, показать, что они тоже украинцы».

Ужин при свечах

Пленные украинские военные, попав в бригаду, ведут себя по-разному. «Некоторые не хотели от нас уходить, когда мы обменивали пленных. Тут один пленный у нас стал писать стихи. Например, о том, какие у нас хорошие повара в штабе».

Уже после разговора мы устроились на ночлег в общежитии. Здесь живут и военные, и гражданские, и дети. Поселили, даже не спросив документов. Обычный номер на 3-м этаже с тремя кроватями, туалетом и душем. Правда, вода была только на 1-м этаже, батареи холодные, и света нет: нам выдали каждому по большой белой свече. Ужин — бесплатный. Картофельное пюре, салат из свежей капусты и маленький кусочек жареной рыбы. Хлеб. Горячий чай с сахаром. Все было очень вкусно. Повара тут действительно хорошие.

Кстати, в общежитии строгий сухой закон.

И в общежитии, да и в городе заметно: люди спокойны и вежливы. В какой-то момент перестаешь обращать внимание на то, что в руках у многих оружие.

В бригаде Мозгового в основном служат местные, рабочие, шахтеры. Есть и иностранные добровольцы.
«Есть и из Италии, Испании, Франции. Воюет тут бразилец. Воюют и из бывшей Югославии. Кстати, и сербы, и хорваты, бывшие враги, — замечает Шевченко. — Время лечит. Поумнели. Они просто помнят, что у них было точно также, как и у нас. Ведь до войны Югославия была цветущей страной. Машины производила. Помните, как наши мамы покупали югославскую обувь? А потом у них началась война».

Мотивы у всех иностранных добровольцев разные. Испанцы, например, вспомнили 30-е годы прошлого века. «Говорят: вы тогда за нас сражались, а теперь мы будем сражаться за вас. Перед тем как приехать, они нам большое письмо написали, по-испански. Мы его с помощью Яндекса переводили. Там такие обороты были, без слез читать было нельзя: «Мой командир, мы так хотим приехать к вам воевать…».
Интересные ребята. Мы тут один раз проводили футбольные соревнования. Против нашей команды, в которой играли испанцы, итальянцы и французы (бразилец, кстати, не играет) выставили местную команду, в которой ребята лет по 18-19. Они играют на полупрофессиональном уровне. В результате мы проиграли со счетом 4:0. Потом хотели провести матч-реванш уже на большом поле. Но наши добровольцы отказались. Сказали, что мы сюда воевать приехали, а не в футбол играть. Кстати, они сейчас находятся в очень опасных местах. Там постоянно стреляют. Жалуются, что мы им даем мало «работы». Они тут хотят победить.
Люди привыкли умирать. Но у нас стоит задача не умереть, а победить. Победить врага. Вы знаете, Мозговой людей бережет. Это я вам как начальник штаба говорю. Я цифры знаю. Я, если честно, когда сюда ехал, то думал, что потери тут на 2 порядка больше.

Интересуюсь, насколько велика сейчас вероятность наступления украинских силовиков.

"Конечно, есть, — говорит Шевченко. — Как сказал один немецкий генерал, оценивайте врага не по его намерениям, а по его возможностям. А возможности у украинских военных сейчас есть. И самое страшное, что они своих не жалеют. И будут их бросать на нас. Они будут умирать. И мы будем умирать. Ну что поделаешь, нам отступать некуда.

Теги: Александр Чаленко, 16.11.2014, Репортаж

События независимой России

Репортаж Александра Чаленко. Ополченцы Новороссии: бригада «Призрак», сухой закон и ужин при свечах