Перспективы украинской государственности. Представляется, что Украина, как искусственно созданное государство, никогда не имело внятных перспектив для самостоятельного государственного развития. И именно смутное осознание данного факта подспудно довлело надо всеми ее руководителями со времен Кучмы и на общественное сознание украинской интеллигенции. Пребывание Украины в течение трехсот лет в составе Империи (сначала Российской, а потом «Советской») сформировало самоощущение ее населения как части чего-то «великого», чем можно было гордиться и что имело бы значение в глазах граждан, например, «дальнего зарубежья». Поэтому от неожиданно (для 90% населения) образовавшейся «незалежной Украины» подспудно ожидалось что-то «великодержавное» (в начале 1990-х эти ожидания, в частности, спровоцировали всплеск националистических настроений у части молодежи с вполне соответствующими лозунгами и претензиями на «перенос в Киев столицы Руси»).

Однако реальность оказалась совершенно иная. Местечковая киевская «элита» (без кавычек ее таковой назвать никак нельзя) на уровне инстинкта самосохранения максимально отстранявшаяся от России (которая НАВСЕГДА останется основной угрозой «незалежному проекту» — просто по факту своего существования) не готова и не могла пойти по действительно «великодержавному» пути. В силу, с одной стороны, врожденного холуйства и комплекса неполноценности, с другой — из-за природной жадности (впрочем, общей для партийно-номенклатурных «элит» всего постсоветского пространства). Строительство дееспособного государства требует жертв на общее благо. Жертвовать никто не собирался, да и некогда было — надо было срочно захватывать и «делить» бывшую коллективную собственность, отстаивая ее перед другими претендентами на «жирные куски».

Поэтому получилось то, что получилось. Симулякр страны, которая застряла в «отложенном статусе», формально независимом, но фактически застывшем в ожидании — кто ими придет «володеть». И когда интерес к «володению» осторожно проявил Евросоюз (которому потребовался новый дешевый источник рабочей силы и ресурсов, а также непритязательный рынок сбыта), украинская «элитка» и широкие круги интеллигенции (как «национально мыслящей», так и вполне себе космополитичной) встретила его с исступленной готовностью. Не только потому, что надеялась на получение материальных благ, но и в расчете на возвращение утерянного после развала СССР социального статуса «граждан империи» (в данном случае — империи европейской). Собственной «независимостью» киевские власти, элиты и т. н. национальная интеллигенция готовы были с удовольствием пожертвовать — за 23 года «незалежности» они убедились, что собственными силами ничего, кроме большого свинарника, выстроить неспособны. Даже на том уровне, как удалось «коллегам» в соседней России (которую именно за то, что там что-то получилось, и возненавидели — на почве бессильной зависти).

Будь у украинской «элитки» и интеллигенции альтернатива (то есть если бы Россия реально проявила и подкрепила делом свой интерес к инкорпорации Украины обратно в Империю), то, вероятно, немалая часть недавних «майданных скакунов» приняла бы такой вариант вполне лояльно. Вопрос был бы только в правильно поставленной пропаганде. Но в России ее собственная «постсоветская элита» вопросами реального восстановления Империи интересовалась не больше, чем украинская, хотя с начала «нулевых» охотно «надувала щёки» в разного рода «пиар-проектах» на тему «Великая Россия, которую мы потеряли».

«Вставание с колен», широко разрекламированное, к сожалению, на украинском направлении не вышло ни на сантиметр за рамки «распила» средств, выделяемых из Администрации президента на цели пропаганды российско-украинской дружбы. Даже сколько-нибудь приличного политического «пророссийского лобби» на Украине создано не было. Раз «Газпром» ситуация устраивала — значит, все (с точки зрения соответствующих чиновников) было вполне нормально.

Подлинно пророссийские (в том числе русские православные) активисты никакой помощи от Кремля не получали от слова «совсем» и считались маргиналами до такой степени, что как покойный В.С. Черномырдин, так и нынешний, с позволения сказать, посол Зурабов (упоминать с инициалами полагаю незаслуженным) ни разу не нашли времени для встречи с ними (хотя тот же Зурабов неоднократно встречался и тепло общался с лидерами самых антироссийски настроенных националистических партий и организаций).

Провал российской внешней политики на украинском направлении оказался колоссальным и до сих пор (судя по полному отсутствию кадровой ротации) не до конца осознанным. Как и упущенные год назад возможности.

Однако, сознательно или случайно, российской стороне удалось спровоцировать на Украине разрастающийся кризис «евроинтеграции». Фактически, напуганная войной и непредсказуемым (в перспективе) противостоянием с РФ, Европа дезавуировала большую часть своих обещаний для Украины и интеграция Киева в «европейское имперское пространство» в ближайшей перспективе сорвана. Впрочем, приписывать данный результат только Москве не стоит: украинское «революционное руководство» совершило такое количество вызванных национальной нетерпимостью и зашкаливающими амбициями ошибок, что они вполне «уравновесили» вклад Москвы в тот «шок», который испытывает европейский истеблишмент от украинских событий.

Фактически Украина, год назад «поклявшаяся в верности до смерти» «западной империи», традиционно оказалась «брошенной сироткой», как всегда — обиженной и разоренной. Главный «спонсор революции» — США — вполне доволен развитием ослабляющего Россию военно-политического кризиса, но не намерен платить по счетам, предоставив данную честь самой Украине. «Самоубийство за свой счёт» — вот лозунг, под которым по сей день действует киевская хунта. Но хотелось-то ей совсем иного! Надежды-то были как раз на то, что «великая империя НАТО» заслонит собой «незалежную» от «русского медведя», пока сама «молодая украинская государственность» начнет и завершит геноцид недостаточно свидомого населения русского юго-востока.

Разочарование в «прозападной ориентации» ощущается в Киеве уже сейчас и будет объективно нарастать по мере того, как майданно-поэтические ожидания «благотворительного социального рая» окончательно сменятся прозой экономико-социального развала и угрюмо-полицейской милитаризации. Независимо от хода военной кампании на востоке, данное разочарование будет расти все сильнее и сильнее, пока «майданные настроения» окончательно не сменятся угрюмым отрицанием всего, «за что боролись».

И если в указанный момент со стороны России будет предложена реальная альтернатива (готовить которую загодя наше внешнеполитическое ведомство и спецслужбы вообще-то просто обязаны), то «евроинтеграция» вполне может завершиться обратным результатом — воссоединением Украины с Россией в том или ином виде на благо обоих государств и всего русского народа.

Однако пока, к сожалению, никаких признаков пересмотра Кремлем «утилитарно-газпромовских» подходов к украинскому вопросу нет и не предвидится. Такое впечатление, что соответствующие российские чиновники скорее начнут заключать соглашения с белыми медведями о прокладке газопроводов через Северный полюс, чем озаботятся разработкой и осуществлением планов восстановления суверенитета России хотя бы над ее историческими землями с русскоговорящим населением — территорией Новороссии.

Но вернемся к Украине. В условиях, когда Европа самоустраняется от интеграции Украины в свой состав, а Кремль не решается даже намекнуть на такую возможность, Украина как целостное государство все равно обречено. Обречено на раскол и разрыв по национально-экономическим границам. Восток и юго-восток, чтобы и как бы ни вещали в украинских СМИ и ни воображали политики в Киеве, всегда будут тяготеть к России. И по мере роста дезинтеграции и социально-экономических проблем эта тяга вскоре снова начнет усиливаться. Западная же Украина, соответственно, несмотря на все «евроразочарование», будет тянуться к Европе. А центральные регионы (во главе с Киевом) объективно будут попытаться внеэкономическим принуждением (в том числе военно-полицейским и даже чисто военным — как в Донбассе) сконцентрировать власть в своих руках. Но без собственной единой позитивной идеологии (чистый национализм нацистского толка к власти прийти не сможет, так как этому воспротивится та же Европа), подобные попытки будут обречены на провал. А усилия и затраты, которых сии усилия потребуют, быстро и окончательно ликвидируют «запас прочности» (еще советский), на котором и держится мертворожденная украинская государственность.

Единственной надеждой для ее адептов является «военная победа» над Россией (хотя бы в Донбассе), а единственным способом «дотянуть» до нее — непрерывная война и связанное с ней «закручивание гаек» в рамках отстроенного военно-полицейского режима. При этом (в условиях, когда Запад воевать вместо Украины и за нее не будет) понимание невозможности военной победы над Россией у украинских политиков все же присутствует и все надежды они возлагают на «внутренний крах» России как государства, после которого Украина сможет (за счет оккупации и аннексии каких-то сопредельных российских территорий), стать своего рода суррогатом «империи». Поскольку наши надежды совершенно обратны, данный вариант все-таки рассматриваю как маловероятный.

Второй (и наиболее вероятный вариант) — это предстоящий в самой ближайшей перспективе (1–3 года) прогрессирующий распад Украины с автономизацией и отделением от нее все новых регионов, спешащих покинуть «тонущий корабль» украинской государственности. Данный вариант окажется тем более быстро реализованным, если будет спровоцирован военным разгромом ВСУ, которым пресловутые кремлевские политики осенью прошлого года уже «подарили вторую жизнь», остановив наступление ВСН под Мариуполем и Волновахой. А неизбежность новых военных столкновений на юго-востоке обусловлена не только желаниями Киева, но и интересами главного спонсора — США, стремящимися максимально ослабить Россию таким путем.

Третий путь — полное освобождение Украины и провозглашение в освобожденном Киеве некоего союзного России единого украинского государства — тоже, что называется, «витает в воздухе». Но для его реализации нужны воля и усилия со стороны России. А их, как уже указано выше, практически не наблюдается.

И, наконец, четвертый вариант, проистекающий из существующих реалий «частичного умиротворения» и подразумевающий «заморозку» конфликта в Донбассе по «приднестровскому образцу» на долгие годы (с постепенным «затуханием» прямого военного противостояния) и сохранение «слегка усеченной» Украины в ее нынешнем виде, представляется наименее реализуемым из всех. Не потому, что его не попытаются реализовать (и Кремль, и несамостоятельные ДНР-ЛНР, и, в меньшей степени, Киев пытаются идти как раз по данному пути), а в связи с тем, что процесс социально-экономического развала украинской государственности еще далек от своего апогея и продолжит нарастать необратимо, а без прямого военного конфликта «подмораживать» данный процесс у центральных властей возможности не будет.

Теги: Игорь Стрелков, 22.05.2015

КОММЕНТАРИИ (1)

События независимой России

Сообщение от Стрелкова Игоря Ивановича